Still it don't mater if you won't listen
If you won't let him follow you
... Серая сумеречность улиц, фонари за стеклом. Все дороги рано или поздно кончаются в одном измерении четырех стен. Окна, укрытые плащом ливневых струй, отражают блики люстры равнодушно и настойчиво, орхидеи нежно покачиваются в ответ порывам ветра из распахнутых створок, и исписанные очередными строчками бумажки пытаются скинуть тяжесть ежедневника и разлететься белым вихрем по шелковистому ворсу ковра.
Когда раздается легкий стук в дверь, в нем слишком уж слышится все происходящее. Неизбежное. Люди слишком страстны, слишком порывисты, слишком таинственны. Слишком. Всего слишком. И в едва различимом от набежавших на глаза слез силуэте в дверях видится все - слишком знакомое, и слишком чужое... Квинтэссенция всего этого слишком, приправленная громом над гранитной набережной и ударами воды по стеклам, слишком живая, слишком желанная...
От тебя не скрыться. Да и, наверное, вовсе не надо. Ведь никто не прятался. Просто приглашения бывают разные. А ты слишком хорошо знаешь, что мне надо, чего я люблю, что хочу - ни разу не спросив этого, ни разу не получив ответа. Потому что вся моя любовь к разговорам, длинным рассуждениям, вся философия осталась за стеной дождя. Мы умеем быть романтичными. Иногда.
- Никогда не отпустишь, да?
- Никогда. Тебе этого ведь и не надо?
And you lose control
Lose control
Escaping now
Falling down
Каждое согласие с судьбой сужало этот мир, сужало возможности, вмещая их в невозможное, бесконечное, вмещая года в секунды, и жизнь хохотала, сжимая все дороги в кулак и превращая в пыль... И никогда, никогда ничего нельзя было изменить - невозможно сотворить мир заново. А потому...
Просыпаясь утром, ты видишь красный шелк простыней, и ночью вовсе не было дождя - солнце заливает сухие тротуары. И можно думать что угодно. Какая разница, сколько в этом лжи, если жизнь так прекрасна?